Falling Out

Мой дражайший Ландрен!
Возможно, мы так и не сможем покинуть это странное место. Наша проводница говорит, что приведшее нас сюда устройство сломалось и не подлежит ремонту. Получается, что найти путь домой мы можем разве что чудом. К сожалению, нам известна цена чудес.
Я могу надеяться разве что на неведомых отважных путешественников, которые найдут это место, а с ним и адресованное тебе письмо… хотя это может случиться и через тысячу лет.
Как бы мне хотелось провести хоть немного времени с тобой, держа тебя за руку и в последний раз чувствуя тепло твоей ладони. Но судьба повелевает иначе, как тогда в Судах. Долг снова оказывается важнее желания.
Знай, что я пошёл на это, чтобы обезопасить тебя.
Надеюсь, ты будешь счастлив.
Вечно твой,
Бэран

// Дневник Бэрана II

Аль-Хезмин, Охотник

Когда проводишь столько времени в Атласе, основных навыков выживания начинает не хватать. Требуется мастер, который умеет добывать блага окружающего мира. В месте, где сама земля меняется день ото дня, выживать тяжело. И всё же Аль-Хезмин освоился там не хуже роа в грязи. Я не могу сосчитать, сколько раз он спасал нас, находя выход из бесконечных пещер с ветвящимися переходами или замечая следы опасных животных куда быстрее, чем это мог сделать любой другой.
Видно, наши похвалы ударили ему в голову, потому что Аль-Хезмин решил быть лучшим всегда и во всем. Если Дрокс приносил с охоты двух кабанов, он просто не мог не принести трёх. В бою он наносил самые быстрые и смертоносные удары, всегда делая это у нас на виду.
Его мания оттачивания техник и приёмов была нам очень на руку во время похода против Древнего, так что мы не имели ничего против. Но потом… она опустошила его до самого донышка. Он постоянно похвалялся, но вместе с тем отчаянно боялся оказаться в чём-то третьим или даже вторым. Он никогда не желал мне зла даже после наступления безумия, но умелые воины вроде Дрокса могли сильно ударить по его самооценке… Их столкновение было вопросом времени. Мы тихо снялись и ушли в глухой ночной час, но такому человеку не составляло труда выследить нас. Он ещё там, таится и наблюдает, поджидая случая нанести удар…

// Zana, "Al-Hezmin, The Hunter"

Новый человек: раньше мы не встречались. Двигается не так, как остальные. Более весомо. Застал за разговором с Заной. Не знаю, откуда этот человек пришёл и куда делся. Может, был тут всё время?
Чувствуется сила. Другие известные нам изгнанники не так сильны. Если бы мы встречались, я наверняка бы это запомнил. Может, Зана прячет от нас гостей?
Но я всё-таки сильнее.
Схожу, поставлю ловушки. Надо их опробовать. Посмотреть, из чего нынче делают гостей.
А потом я убью Дрокса.

// Al-Hezmin's Journal IV

А ты не мираж? Я уже и сам не знаю.

// Al-Hezmin, three-stone encounter

Дом теперь кажется сном. Я больше не помню, зачем сражаюсь.

// Al-Hezmin, four-stone encounter

Дрокс, Вождь

В этих девственных и бескрайних землях всегда есть зелёный холм за горизонтом. Я был изгнан и остался ни с чем, но теперь обрёл место, где можно начать всё заново.
С исчезновением Древнего и Создателя мы сможем построить здесь королевство закона и справедливости. Сможем забыть о господстве жрецов, опиравшихся на силу оружия. Больше нам не придётся бояться власть имущих, потому что властвовать буду я, обеспечив всем и каждому равенство перед законом.
Пусть это и мечта, но у меня хватит сил сделать её явью. Каждая очищенная от чудовищ долина сможет принять людей, которых я когда-нибудь приведу сюда. Эти люди будут свободны, а я стану править ими, опираясь на уважение, а не на страх или религию.
— Дрокс Справедливый

// Drox's Journal I

С каждой очищенной долиной мои земли прирастают вдаль и вширь, но стоит мне вернуться, как они вновь оказываются заселены призраками и перекошенными видениями. Неужели туман сгущается и порождает причудливых тварей, стоит мне уйти? Или я просто не могу найти дорогу назад, хоть и иду по своим следам? Затерянное в тумане королевство — не королевство вовсе.
При этом я заметил, что чем сильнее становлюсь, тем больше туман исподволь откликается на мои ожидания. Пожалуй, я смогу лучше контролировать этот мир, ведь моя мощь становится неоспоримой.
Да, в этом всё и дело. Я должен стать ещё сильнее. Только так моё королевство станет реальным.
— Дрокс Могучий

// Drox's Journal II

Я бью сильнее и движусь проворнее с каждой пережитой схваткой. Я постоянно на грани достижения того славного течения битвы, при котором моя скорость станет превосходить туман. Я чувствую это в своих членах. Мои руки горят огнём, когда я рассекаю врага надвое. Вид призраков перестал иметь значение. Главное, что любой из них падает с одного удара и освобождает место для следующего противника.
До мечты рукой подать. Я почти могу схватиться за своё королевство. И я его получу, даже если буду вынужден драться вечно и без конца. В моём теле бурлит сила, от которой я словно вечно пьян. Мой народ получит новый дом.
— Дрокс Воитель

// Drox's Journal III

Люди славят своего короля! Они превозносят величие и мощь моего правления, пока я сражаю врага за врагом в золотом сиянии славы. Вот она, справедливость! Свободные земли для свободных людей, которые тянут руки и кричат о своих надеждах из тумана, когда я истребляю чужаков, что наводняют эти края.
Мы наконец-то обретаем свободу силой моих рук и клинка правосудия. Я не буду ведать отдыха, лишь бы мой народ смог занять долины Атласа и процветать. Они будут знать меня, как знают о солнце. Как и оно, я буду сиять им, шествуя на битву в ореоле золотых лучей.
— Дрокс Вождь

// Drox's Journal IV

Изгнанник, я тоже успела побывать в сражениях, но Дрокс как никто другой чувствовал себя в бою как дома. Он не был главой отряда, но был командиром боевой группы. Когда в разгар битвы требовалось принять невообразимо сложное решение, Дрокс как-то умудрялся всегда найти верный ответ. Он провёл нас через множество стычек, которые мы и не чаяли пережить. На его лице постоянно красовалась тёплая ухмылка. Так он давал понять, что верит в нас.
Но в какой-то едва уловимый момент Дрокс перестал принимать решения для группы и стал всё больше думать о своей новой мечте. Его улыбчивость сменилась хмуростью. Он только и думал, что о своей больной идее создать королевство в Атласе. Дрокс стал холоден с Веританией и отдалился от остальных. Все его помыслы обратились к защите Атласа и насаждению закона. Из-за его одержимости мы могли попасть в беду, а этого я допустить не могла.
Когда я уводила группу, оставив его позади, Дрокс то ли не заметил нашего расставания, то ли не придал ему значения.

// Zana, "Drox, The Warlord"

Славная свобода! Насилие. Смерть! Это наша земля обетованная!

// Drox, four-stone encounter

Веритания, Избавительница

Этот так называемый «Атлас» действует мне на нервы. Когда Древний и Создатель сражались за свои владения, в этом был определённый жестокий смысл. Мы боролись с лжетворениями, созданными с понятной целью. Теперь эта цель исчезла, а здешние земли вернулись в состояние первичной податливой глины, которая стремится воплотить наши собственные желания, потворствуя нам и удовлетворяя нас.
Давным-давно, ещё до моего изгнания и задолго до постижения грубоватых взрослых реалий человечества, я побывала на карнавале в Теополисе и забрела в зал с зеркалами. В неровном свете факелов я увидела свои отражения. Они уходили в бесконечность, но не скрывались за горизонтом, а пропадали в темноте. Мои образы уменьшались и уменьшались, а я всё удалялась, оказавшись за спинами собственных копий.
Туманы Атласа сродни тем зеркалам. Тут нет влажной дымки и самой влаги, нет скрывающего и клубящегося покрова. Здесь есть только моя воля, мои мысли и ожидания, отражающиеся бесчисленными копиями в огромном, не поддающемся измерению пространстве. Чистое создание могло бы превратить это место в рай, но мы, смертные, пропитаны пороками.
В этом краю главным врагом становится желание.
— Веритания Строгая

// Veritania's Journal I

Незадолго до того, как мы потеряли Сируса, я была готова называть других изгнанников своими друзьями. Может, даже семьёй. Между теми, кто ходит по краю смерти, появляется определённая связь. Благодаря ей мы держались… но так и не умерли. Мы победили, потому что Сирус пожертвовал собой.
Но какой ценой? Мы распадаемся. Каждый из нас видит желаемое на бесформенном горизонте, каждый следует по собственному пути. Я видела, как исполненный праведного гнева Бэран продолжает свой святой поход, но потеряла счёт прожитым дням, потому что даже солнце здесь фальшивое. Мне кажется, что у каждой посещённой мною лощины есть собственное солнце. Оно появляется потому, что я ожидаю увидеть висящий в небе шар. Что если и само небо в лощинах существует, только потому что я этого жду? Я больше ничему не верю.
Никогда не любила смотреть на других свысока, но ведь они и правда опускаются. Только я остаюсь верна своим убеждениям. Дрокс считает, что может сотворить новую страну и стать её королём. В своей гордыне он всё больше отдаляется от меня. Аль-Хезмин старается отточить своё мастерство, сражаясь со всё более опасными врагами в тщетной попытке стать сильнее Дрокса и Бэрана. Эта занятная разновидность зависти отравляет его душу и всё вокруг.
Все они становятся отвратительными.
— Веритания Непреклонная

// Veritania's Journal II

Теперь я понимаю. Я должна стать средоточием морали этого места. Другие погрязли в своих неутолимых желаниях. Они пристрастились к своим иллюзиям и заплутали во мгле потворства страстям. От одной мысли о них меня начинает тошнить.
Я продолжаю биться с порождаемыми туманом ужасами, потому что должна держать их в узде. Чистота требует силы, без которой нельзя навести порядок в хаотическом мире. Я не позволю всяким Аль-Хезминам и Дроксам пестовать их мерзкие пороки.
Да. Я единственная, кто осталась свободной в этом зеркальном зале. Только я продолжаю мыслить здраво. Я должна вывести нас отсюда, пока не стало слишком поздно… Ведь только я способна нас спасти.
— Веритания Непорочная

// Veritania's Journal III

Мерзкие, отвратительные твари! Этот «Атлас» кишит пороками. Доведённые до абсурда образы смертных изъянов прут из всех щелей, ползут из тумана, пляшут, хохочут, жрут, пьют и совокупляются друг с другом. Их чавканье грохотом отдаётся в моих ушах, бульканье льющегося в глотки вина наполняет меня яростью, а звон монет, блеск украшений и золотой утвари заставляет передёргиваться от отвращения.
Разве не видно, до чего отвратительными вы стали? Хватит вкушать и поглощать! Посмотрите, в какую мерзость вы превратились! С каждым пропихнутым в брюхо деликатесом, с каждой сказанной себе ложью вы всё больше превращаетесь в чудовищ. Вы меняетесь. Деформируетесь. Ваши рты растут и становятся пастями, глаза выпучиваются, а руки пухнут. Разве вы не видите?!
Я спасу вас от ваших же пороков, искоренив ваши слабости.
— Веритания Избавительница

// Veritania's Journal IV

С первой же встречи Веритания показалась мне человеком-парадоксом. Она была тихой, замкнутой, едва ли не отшельницей. С другой стороны, она считала себя обязанной помогать другим и следовать принципам гуманизма, которыми делилась с нами у костра. Раньше она заботилась о голодных, обездоленных, бездомных, пьющих и рабах, помогая всем без разбора. По факту, её отправили в изгнание именно за благотворительность. Слишком активная поддержка угнетаемых маракетов и каруи здорово разозлила влиятельных граждан Ориата.
Во время исследований Атласа светлая голова Веритании не раз выручала нас. Благодаря ей мы смогли растянуть наши ограниченные припасы на непредусмотренный мной срок, избежали бесполезных споров и сберегли силы для действительно важного. Она раньше других замечала надвигающуюся беду и помогала нам избежать её.
Но её разум, как и разумы остальных, вскоре сломался под весом Атласа. Некогда милосердная Веритания стала свысока относиться к каждому встречному. Никто, за исключением разве что Дрокса, не мог угнаться за её постоянно растущими стандартами. Когда мы расстались с ним, вскоре ушла и она. При нашей последней встрече она обвинила меня в наркотическом пристрастии к тайнам Атласа. Сказала, что я бегаю за ними, чтобы забыть о потере папы. После такого укола я как-то потеряла желание снова с ней встречаться.

// Zana, "Veritania, The Redeemer"

Добро пожаловать! Время здесь не имеет значения. Твоя боль будет длиться вечно.

// Veritania, four-stone fight

Бэран, Крестоносец

Как и многие другие, прежде верные жрецам граждане, Бэран испытывал некоторое презрение к своим бывшим единомышленникам. Мы сблизились на основе общей нелюбви к Владыке. Много раз мы засиживались до глубокой ночи, обсуждая темы пересечения науки и духовных поисков… не забывая и про их конфликт.
Я была склонна соглашаться с мирской позицией Веритании о том, что люди должны нести ответственность за свои действия. Бэран же оставался набожным и считал, что вера в бога необходима для верных моральных суждений. Несмотря на все действия жрецов, он так и не поколебался в своей вере.
Мы не всегда приходили к согласию, но уважали мнение друг друга. Конечно, с появлением безумия всякое уважение испарилось. Ему на смену пришли лихорадочные споры и переход на личности. Отряд всё уменьшался, а он подыскивал причины усомниться в каждом из ушедших. В последней перебранке перед окончательным разрывом он обвинил меня в прислуживании демону тени. Якобы тот подослал меня, чтобы увести Бэрана с истинного пути…
Так я и осталась одна.

// Zana, "Baran, The Crusader"

Ты ищешь свет и обретёшь его. Я стал Богом, создателем и скульптором миров.

// Baran, three-stone encounter

Вот оно как. Бэрана не спасти. Цезерий… понимала, какую цену придётся заплатить? Она знала, на что обрекает моего брата? Я искренне сопереживаю ей из-за того, как далеко ей пришлось зайти в попытках спасти отца, но вот к чему это привело. Мы бросили моего брата пребывать в вечном безумии. И ведь ничего не исправишь, а всё равно больно.

// Kirac, "Baran"

В душе я виню её за то, что случилось с Бэраном. Будь он просто мёртв, я бы понял, но теперь он страдает от вечного безумия, а всё из-за неё. Я не могу отрицать эту горькую правду. ...

// Kirac, "Zana Caeserius"

Содержание:

Falling Out

Аль-Хезмин, Охотник

Дрокс, Вождь

Веритания, Избавительница

Бэран, Крестоносец