Завоевателей Атласа

Природа Атласа

Недавно я бы сказала тебе, что карты являются прекрасным сплавом науки, волшебства и воображения. Что мне нужно всего лишь изобразить место, чтобы проложить туда дорогу.
Я относилась к ним как к ожидающему нас раю, но оказалось, что карты больше походят на аппетитный кусочек сыра в мышеловке. Пусть охотник и исчез, но его ловушки остались.

// Zana, "Maps"

В Атласе появляется много странных созданий. Самые привычные нам копируют эндемичных особей Рэкласта. ...

// Zana, on a warband mission

В своих трудах отец часто ссылался на работы других учёных. В частности, на еретические верования о том, что среда может определять форму живых созданий. В Рэкласте мы воочию видим, как скверна меняет зверей, людей и даже мертвецов.
Благодаря Машине картоходца мы видим, что в иных землях творится то же самое... а, может быть, и худшее. Там происходит что-то неладное. Раньше я считала, что это порча Рэкласта просачивается в мир снов, но что если наоборот? Что если источник загрязнения миров карт... пробивается в наш мир? Вот почему моя работа так важна.

// Zana, "Corruption"

... Иногда я ловлю себя на мысли, что Атлас тоже изучает меня. Смотрит, подмечает, подсовывает частички желаний, чтобы заставить меня вернуться. Будто чем глубже я погружаюсь в исследования, тем плотнее он обволакивает мой разум.

// Zana, "Exploring the Atlas"

Оглядываясь назад, я понимаю, что слишком оптимистично относилась к Атласу и его значению для… ну, для всех. Только представь бесконечные миры, нетронутые ресурсы и свободное место для жизни.
Теперь я понимаю, что за всё это надо платить неподъёмную цену. Жить там — значит постоянно рисковать потерять голову. Атлас коварен и всегда добивается своего. Он дёргает за струны величайших желаний, одаривает образами возможного будущего, искушает… Я всеми силами стараюсь не последовать за своими обезумевшими друзьями…

// Zana, "Research"

К сожалению, я не смогла сразу набрать людей, способных справиться с Древним. Были и другие отряды, но те изгнанники куда быстрее сошли с ума или погибли. Впрочем, даже мёртвыми они продолжают бродить по земле. ...

// Zana, on a rogue exile mission

Атлас оказался опасным местом. Он подтачивает тело и разум. По сравнению с ним даже Рэкласт — спокойный уголок. Мой отряд… Мои друзья… Путешествие слишком сильно сказалось на них. Искушение силой и властью постепенно заставило их потерять связь с реальностью.
Со временем эта участь постигла бы и меня.

// Zana, "Exile"

Ты повторяешь уже сотворённое. Тебя затянуло в петлю.

// Tangmazu, on a random map

... Я думала, что на этом всё закончилось, только… мои спутники продолжали… возвращаться. Они снова и снова входили в Атлас и вырезали целые миры. Не для спасения Ориата или исследований. Они просто… приходили убивать.
У Атласа есть возможность загадочным образом воздействовать на пришлых. Сначала я считала, что это Древний сводит людей с ума, но теперь знаю… Это делает сам Атлас. Я в этом уверена.
Но те изгнанники стали очень сильны… Я не придумала ничего лучшего, как уничтожить наш единственный путь наружу. Запечатала нас внутри и стала ждать смерти. ...

// Zana, on entering Hideout

Falling Out

Мой дражайший Ландрен!
Возможно, мы так и не сможем покинуть это странное место. Наша проводница говорит, что приведшее нас сюда устройство сломалось и не подлежит ремонту. Получается, что найти путь домой мы можем разве что чудом. К сожалению, нам известна цена чудес.
Я могу надеяться разве что на неведомых отважных путешественников, которые найдут это место, а с ним и адресованное тебе письмо… хотя это может случиться и через тысячу лет.
Как бы мне хотелось провести хоть немного времени с тобой, держа тебя за руку и в последний раз чувствуя тепло твоей ладони. Но судьба повелевает иначе, как тогда в Судах. Долг снова оказывается важнее желания.
Знай, что я пошёл на это, чтобы обезопасить тебя.
Надеюсь, ты будешь счастлив.
Вечно твой,
Бэран

// Дневник Бэрана II

Аль-Хезмин, Охотник

Когда проводишь столько времени в Атласе, основных навыков выживания начинает не хватать. Требуется мастер, который умеет добывать блага окружающего мира. В месте, где сама земля меняется день ото дня, выживать тяжело. И всё же Аль-Хезмин освоился там не хуже роа в грязи. Я не могу сосчитать, сколько раз он спасал нас, находя выход из бесконечных пещер с ветвящимися переходами или замечая следы опасных животных куда быстрее, чем это мог сделать любой другой.
Видно, наши похвалы ударили ему в голову, потому что Аль-Хезмин решил быть лучшим всегда и во всем. Если Дрокс приносил с охоты двух кабанов, он просто не мог не принести трёх. В бою он наносил самые быстрые и смертоносные удары, всегда делая это у нас на виду.
Его мания оттачивания техник и приёмов была нам очень на руку во время похода против Древнего, так что мы не имели ничего против. Но потом… она опустошила его до самого донышка. Он постоянно похвалялся, но вместе с тем отчаянно боялся оказаться в чём-то третьим или даже вторым. Он никогда не желал мне зла даже после наступления безумия, но умелые воины вроде Дрокса могли сильно ударить по его самооценке… Их столкновение было вопросом времени. Мы тихо снялись и ушли в глухой ночной час, но такому человеку не составляло труда выследить нас. Он ещё там, таится и наблюдает, поджидая случая нанести удар…

// Zana, "Al-Hezmin, The Hunter"

Новый человек: раньше мы не встречались. Двигается не так, как остальные. Более весомо. Застал за разговором с Заной. Не знаю, откуда этот человек пришёл и куда делся. Может, был тут всё время?
Чувствуется сила. Другие известные нам изгнанники не так сильны. Если бы мы встречались, я наверняка бы это запомнил. Может, Зана прячет от нас гостей?
Но я всё-таки сильнее.
Схожу, поставлю ловушки. Надо их опробовать. Посмотреть, из чего нынче делают гостей.
А потом я убью Дрокса.

// Al-Hezmin's Journal IV

А ты не мираж? Я уже и сам не знаю.

// Al-Hezmin, three-stone encounter

Дом теперь кажется сном. Я больше не помню, зачем сражаюсь.

// Al-Hezmin, four-stone encounter

Дрокс, Вождь

В этих девственных и бескрайних землях всегда есть зелёный холм за горизонтом. Я был изгнан и остался ни с чем, но теперь обрёл место, где можно начать всё заново.
С исчезновением Древнего и Создателя мы сможем построить здесь королевство закона и справедливости. Сможем забыть о господстве жрецов, опиравшихся на силу оружия. Больше нам не придётся бояться власть имущих, потому что властвовать буду я, обеспечив всем и каждому равенство перед законом.
Пусть это и мечта, но у меня хватит сил сделать её явью. Каждая очищенная от чудовищ долина сможет принять людей, которых я когда-нибудь приведу сюда. Эти люди будут свободны, а я стану править ими, опираясь на уважение, а не на страх или религию.
— Дрокс Справедливый

// Drox's Journal I

С каждой очищенной долиной мои земли прирастают вдаль и вширь, но стоит мне вернуться, как они вновь оказываются заселены призраками и перекошенными видениями. Неужели туман сгущается и порождает причудливых тварей, стоит мне уйти? Или я просто не могу найти дорогу назад, хоть и иду по своим следам? Затерянное в тумане королевство — не королевство вовсе.
При этом я заметил, что чем сильнее становлюсь, тем больше туман исподволь откликается на мои ожидания. Пожалуй, я смогу лучше контролировать этот мир, ведь моя мощь становится неоспоримой.
Да, в этом всё и дело. Я должен стать ещё сильнее. Только так моё королевство станет реальным.
— Дрокс Могучий

// Drox's Journal II

Я бью сильнее и движусь проворнее с каждой пережитой схваткой. Я постоянно на грани достижения того славного течения битвы, при котором моя скорость станет превосходить туман. Я чувствую это в своих членах. Мои руки горят огнём, когда я рассекаю врага надвое. Вид призраков перестал иметь значение. Главное, что любой из них падает с одного удара и освобождает место для следующего противника.
До мечты рукой подать. Я почти могу схватиться за своё королевство. И я его получу, даже если буду вынужден драться вечно и без конца. В моём теле бурлит сила, от которой я словно вечно пьян. Мой народ получит новый дом.
— Дрокс Воитель

// Drox's Journal III

Люди славят своего короля! Они превозносят величие и мощь моего правления, пока я сражаю врага за врагом в золотом сиянии славы. Вот она, справедливость! Свободные земли для свободных людей, которые тянут руки и кричат о своих надеждах из тумана, когда я истребляю чужаков, что наводняют эти края.
Мы наконец-то обретаем свободу силой моих рук и клинка правосудия. Я не буду ведать отдыха, лишь бы мой народ смог занять долины Атласа и процветать. Они будут знать меня, как знают о солнце. Как и оно, я буду сиять им, шествуя на битву в ореоле золотых лучей.
— Дрокс Вождь

// Drox's Journal IV

Изгнанник, я тоже успела побывать в сражениях, но Дрокс как никто другой чувствовал себя в бою как дома. Он не был главой отряда, но был командиром боевой группы. Когда в разгар битвы требовалось принять невообразимо сложное решение, Дрокс как-то умудрялся всегда найти верный ответ. Он провёл нас через множество стычек, которые мы и не чаяли пережить. На его лице постоянно красовалась тёплая ухмылка. Так он давал понять, что верит в нас.
Но в какой-то едва уловимый момент Дрокс перестал принимать решения для группы и стал всё больше думать о своей новой мечте. Его улыбчивость сменилась хмуростью. Он только и думал, что о своей больной идее создать королевство в Атласе. Дрокс стал холоден с Веританией и отдалился от остальных. Все его помыслы обратились к защите Атласа и насаждению закона. Из-за его одержимости мы могли попасть в беду, а этого я допустить не могла.
Когда я уводила группу, оставив его позади, Дрокс то ли не заметил нашего расставания, то ли не придал ему значения.

// Zana, "Drox, The Warlord"

Славная свобода! Насилие. Смерть! Это наша земля обетованная!

// Drox, four-stone encounter

Веритания, Избавительница

Этот так называемый «Атлас» действует мне на нервы. Когда Древний и Создатель сражались за свои владения, в этом был определённый жестокий смысл. Мы боролись с лжетворениями, созданными с понятной целью. Теперь эта цель исчезла, а здешние земли вернулись в состояние первичной податливой глины, которая стремится воплотить наши собственные желания, потворствуя нам и удовлетворяя нас.
Давным-давно, ещё до моего изгнания и задолго до постижения грубоватых взрослых реалий человечества, я побывала на карнавале в Теополисе и забрела в зал с зеркалами. В неровном свете факелов я увидела свои отражения. Они уходили в бесконечность, но не скрывались за горизонтом, а пропадали в темноте. Мои образы уменьшались и уменьшались, а я всё удалялась, оказавшись за спинами собственных копий.
Туманы Атласа сродни тем зеркалам. Тут нет влажной дымки и самой влаги, нет скрывающего и клубящегося покрова. Здесь есть только моя воля, мои мысли и ожидания, отражающиеся бесчисленными копиями в огромном, не поддающемся измерению пространстве. Чистое создание могло бы превратить это место в рай, но мы, смертные, пропитаны пороками.
В этом краю главным врагом становится желание.
— Веритания Строгая

// Veritania's Journal I

Незадолго до того, как мы потеряли Сируса, я была готова называть других изгнанников своими друзьями. Может, даже семьёй. Между теми, кто ходит по краю смерти, появляется определённая связь. Благодаря ей мы держались… но так и не умерли. Мы победили, потому что Сирус пожертвовал собой.
Но какой ценой? Мы распадаемся. Каждый из нас видит желаемое на бесформенном горизонте, каждый следует по собственному пути. Я видела, как исполненный праведного гнева Бэран продолжает свой святой поход, но потеряла счёт прожитым дням, потому что даже солнце здесь фальшивое. Мне кажется, что у каждой посещённой мною лощины есть собственное солнце. Оно появляется потому, что я ожидаю увидеть висящий в небе шар. Что если и само небо в лощинах существует, только потому что я этого жду? Я больше ничему не верю.
Никогда не любила смотреть на других свысока, но ведь они и правда опускаются. Только я остаюсь верна своим убеждениям. Дрокс считает, что может сотворить новую страну и стать её королём. В своей гордыне он всё больше отдаляется от меня. Аль-Хезмин старается отточить своё мастерство, сражаясь со всё более опасными врагами в тщетной попытке стать сильнее Дрокса и Бэрана. Эта занятная разновидность зависти отравляет его душу и всё вокруг.
Все они становятся отвратительными.
— Веритания Непреклонная

// Veritania's Journal II

Теперь я понимаю. Я должна стать средоточием морали этого места. Другие погрязли в своих неутолимых желаниях. Они пристрастились к своим иллюзиям и заплутали во мгле потворства страстям. От одной мысли о них меня начинает тошнить.
Я продолжаю биться с порождаемыми туманом ужасами, потому что должна держать их в узде. Чистота требует силы, без которой нельзя навести порядок в хаотическом мире. Я не позволю всяким Аль-Хезминам и Дроксам пестовать их мерзкие пороки.
Да. Я единственная, кто осталась свободной в этом зеркальном зале. Только я продолжаю мыслить здраво. Я должна вывести нас отсюда, пока не стало слишком поздно… Ведь только я способна нас спасти.
— Веритания Непорочная

// Veritania's Journal III

Мерзкие, отвратительные твари! Этот «Атлас» кишит пороками. Доведённые до абсурда образы смертных изъянов прут из всех щелей, ползут из тумана, пляшут, хохочут, жрут, пьют и совокупляются друг с другом. Их чавканье грохотом отдаётся в моих ушах, бульканье льющегося в глотки вина наполняет меня яростью, а звон монет, блеск украшений и золотой утвари заставляет передёргиваться от отвращения.
Разве не видно, до чего отвратительными вы стали? Хватит вкушать и поглощать! Посмотрите, в какую мерзость вы превратились! С каждым пропихнутым в брюхо деликатесом, с каждой сказанной себе ложью вы всё больше превращаетесь в чудовищ. Вы меняетесь. Деформируетесь. Ваши рты растут и становятся пастями, глаза выпучиваются, а руки пухнут. Разве вы не видите?!
Я спасу вас от ваших же пороков, искоренив ваши слабости.
— Веритания Избавительница

// Veritania's Journal IV

С первой же встречи Веритания показалась мне человеком-парадоксом. Она была тихой, замкнутой, едва ли не отшельницей. С другой стороны, она считала себя обязанной помогать другим и следовать принципам гуманизма, которыми делилась с нами у костра. Раньше она заботилась о голодных, обездоленных, бездомных, пьющих и рабах, помогая всем без разбора. По факту, её отправили в изгнание именно за благотворительность. Слишком активная поддержка угнетаемых маракетов и каруи здорово разозлила влиятельных граждан Ориата.
Во время исследований Атласа светлая голова Веритании не раз выручала нас. Благодаря ей мы смогли растянуть наши ограниченные припасы на непредусмотренный мной срок, избежали бесполезных споров и сберегли силы для действительно важного. Она раньше других замечала надвигающуюся беду и помогала нам избежать её.
Но её разум, как и разумы остальных, вскоре сломался под весом Атласа. Некогда милосердная Веритания стала свысока относиться к каждому встречному. Никто, за исключением разве что Дрокса, не мог угнаться за её постоянно растущими стандартами. Когда мы расстались с ним, вскоре ушла и она. При нашей последней встрече она обвинила меня в наркотическом пристрастии к тайнам Атласа. Сказала, что я бегаю за ними, чтобы забыть о потере папы. После такого укола я как-то потеряла желание снова с ней встречаться.

// Zana, "Veritania, The Redeemer"

Добро пожаловать! Время здесь не имеет значения. Твоя боль будет длиться вечно.

// Veritania, four-stone fight

Бэран, Крестоносец

Как и многие другие, прежде верные жрецам граждане, Бэран испытывал некоторое презрение к своим бывшим единомышленникам. Мы сблизились на основе общей нелюбви к Владыке. Много раз мы засиживались до глубокой ночи, обсуждая темы пересечения науки и духовных поисков… не забывая и про их конфликт.
Я была склонна соглашаться с мирской позицией Веритании о том, что люди должны нести ответственность за свои действия. Бэран же оставался набожным и считал, что вера в бога необходима для верных моральных суждений. Несмотря на все действия жрецов, он так и не поколебался в своей вере.
Мы не всегда приходили к согласию, но уважали мнение друг друга. Конечно, с появлением безумия всякое уважение испарилось. Ему на смену пришли лихорадочные споры и переход на личности. Отряд всё уменьшался, а он подыскивал причины усомниться в каждом из ушедших. В последней перебранке перед окончательным разрывом он обвинил меня в прислуживании демону тени. Якобы тот подослал меня, чтобы увести Бэрана с истинного пути…
Так я и осталась одна.

// Zana, "Baran, The Crusader"

Ты ищешь свет и обретёшь его. Я стал Богом, создателем и скульптором миров.

// Baran, three-stone encounter

Вот оно как. Бэрана не спасти. Цезерий… понимала, какую цену придётся заплатить? Она знала, на что обрекает моего брата? Я искренне сопереживаю ей из-за того, как далеко ей пришлось зайти в попытках спасти отца, но вот к чему это привело. Мы бросили моего брата пребывать в вечном безумии. И ведь ничего не исправишь, а всё равно больно.

// Kirac, "Baran"

В душе я виню её за то, что случилось с Бэраном. Будь он просто мёртв, я бы понял, но теперь он страдает от вечного безумия, а всё из-за неё. Я не могу отрицать эту горькую правду. ...

// Kirac, "Zana Caeserius"

Возвращение Сируса

Они бросили меня. Оставили, когда я нуждался в них.
Я помню, как свет был проглочен шаром тьмы. Замершее время. Помню, как его руки вытянулись, чтобы за что-нибудь зацепиться. Отчаяние. Помню, как шагнул вперёд. Я не думал о себе или Ориате. Я думал о своих друзьях, братьях и сестрах, жизни которых зависели от меня. Помню его сжимающую холодную хватку, когда проскользнул туда.
Я помню… стекло. Себя в стекле. Я не мог пошевелиться. Не мог говорить. Но мог всё видеть. Я видел всё. Видел всех. Видел их уход. Её уход. Всё произошло так быстро. Тысяча дней и ночей промчалась, будто один сполох. Потом…
Ничего. Я ничего не чувствовал. Ни печали, ни гнева. Ни радости. Ни боли. Ни удовольствия. Я был свободен. Волен идти туда, куда вздумается. Волен желать. Волен смотреть на вселенную и понимать, что это такое.
Пустота.

// Sirus' Journal IV

... Потом Сирус появился снова. Никто из нас не заметил момента его возвращения. Его глаза не двигались. Он не моргал, а только бормотал… Безумно и непрерывно. Затем его лицо исказилось так, как искажается только у одержимых чёрным духом. Он стал нападать на нас вновь и вновь. Мы просто не могли его удержать. Нам пришлось спасаться бегством. Тогда мы и обнаружили, что путь домой закрыт. Дочь Валдо не позволила нам вернуться.
Не знаю, сколько уже мы здесь заперты. Как минимум, недели. А то и годы. Время в Атласе зыбко, как и всё остальное.
Дорогой читатель, если в твоей голове есть хотя бы крупица здравого смысла, прошу, уходи отсюда. Вернись на Ориат или туда, откуда ты прибыл. Расскажи о героизме и жертве Сируса, но оставь его и нас умирать вместе с открывшимися нам тайнами.
— Бэран Утративший веру

// Baran 's Journal III

Он замолчал. Спустя долгое время он всё-таки замолчал, прекратив своё безумное бормотание.
Оно проникало повсюду. Куда бы мы ни шли, где бы ни прятались и ни искали уединения, всюду слышалось это бормотание. Мы даже пробовали разделиться, но его голос оборачивался вокруг голов подобно змее и выдавливал любую мысль, превращая её в искорёженные образы. Из-за этого постоянного шума я не слышу шёпот Господа.
Я не смею к нему приближаться. Я хочу только вырваться из этой тюрьмы и наказать дерзкую еретичку Зану за её глупость. Потом я, наверное, вернусь сюда с войском и захвачу Атлас. Разве создание страны во имя Бога будет не лучшим проявлением веры? Что случится потом? Что нашепчет мне Бог.
Он показал мне дверь. Камни. Находимые ими пути. Мне осталось подобрать правильный ключ.
Господь всемогущий, я Твой слуга. Я Твой меч. Я Твой телом, разумом и душой. Клянусь, что я поднесу Тебе всё, что пожелаешь.
— Бэран Благословлённый

// Baran 's Journal IV

Когда Бэран сбежал, он обронил камень. На первый взгляд, он похож на камень добродетели, но вряд ли обладает теми же свойствами.
Мы победили Древнего, но не убили его. Сомневаюсь, что такое существо вообще можно убить. Так что мы заперли Древнего с помощью устройства, которое придумал мой папа. Мы узнали конструкцию этого устройства из материальных воспоминаний папы. Когда мы заперли демона, часть воспоминаний моего папы оказалась исторгнута вместе с памятью Древнего о его бесчисленных жертвах. Они перепутались между собой и стали неотделимы друг от друга.
Эти камни — то, что осталось от жертв Древнего из самых разных эпох. Кристаллизованный концентрат, который притягивает потенциальную энергию Атласа. Держать такой — всё равно что взять в руку неисчислимое множество жизней, из-за чего голова наполняется смущающей разум какофонией звуков, образов и переживаний.
Не знаю, понимал ли Бэран суть своей находки, но думаю, он догадался о действии камня. Такие камни опьяняют своим могуществом. Мне пришлось собрать волю в кулак, чтобы убрать руку с камня и отойти от него. ...

// Zana, "Baran's Watchstone"

В каждом камне Хранителя заключено невообразимое количество информации, накапливаемой со времён начала исследования Атласа. ...

// Zana, "Watchstones"

... Мне стали попадаться алтари вроде этого, спрятанные в промежутках между картами. Боюсь, их возводят другие изгнанники, пытаясь вырваться на волю. ...

// Zana, "The Elderslayers"

Нет… Сирус всё ещё жив? Боги, я считала его мёртвым! Когда мы запечатали Древнего, на него пришёлся основной выброс энергии. Как он выжил?
Сирус командовал отрядом изгнанников, который я набрала. Я заметила его ум, решительность и воинское мастерство ещё до того, как мы вместе отправились в Атлас. Мы… сблизились. Я была потрясена его исчезновением вместе с Древним. Сперва я решила, что другие изгнанники тоже бросились его искать, но… возможно, они знали, что он остался жив.
У меня страшное предчувствие. Возможно, Сирус как-то связан с безумием остальных изгнанников. Или стал таким же сумасшедшим, как они. Мы должны найти и остановить его. Если прочие пытаются выбраться наружу, он тоже будет пробовать сбежать.

// Zana, "Sirus, The Awakener"

Зана, ты бросила меня там… в Атласе, века назад… Я всего лишь хотел снова что-то почувствовать…

// Sirus, on his death

Здесь меня ничего не держит. Разрушение чего-нибудь настоящего позволит мне ощутить себя живым хотя бы на пару кратких дней.

// Sirus, before fight

Тебе нужен Атлас? Забирай. Он твой. Но Ориат? Ориат я выжгу дотла. Может, страдания моих земляков пробудят хоть что-то в моей душе.

// Sirus, before fight

THE AWAKENER

С Атласом что-то происходит, изгнанник. Когда ты поместил в крепость четвёртый Камень Хранителя, что-то отозвалось. Буря на горизонте... ручей становится рекой... я не склонен к метафорам, но я не знаю, как ещё описать трескучее ощущение силы в воздухе. Если Атлас - это дремлющий гигант, то неизвестная нам сила его медленно пробуждает.

// Командир Кирак, "Пригласить в убежище"

Пока ты выслеживал Завоевателей, я неоднократно замечал полосы разрушения, оставленные неизвестно чем. Земля потом меняет форму и пробуждается с необузданной мощью, поэтому я просто решил, что таков характер Атласа, но теперь вижу закономерность: шторм. Где-то там есть шторм громаднее любого, какой нам доводилось видеть, и он ревёт с такой силой, что разрушает что угодно на своём пути. Этот шторм... Готов поспорить на свой глаз, что мы найдём нашего загадочного Пробудителя прямо в центре.

// Командир Кирак, "Пригласить в убежище"

// Zana, "Sirus, The Awakener"

Изгнанник, это срочно. Пока тебя не было, наша Машина картоходца начала вести себя странно. Дрожать, гудеть, поворачивать шестерёнки как если бы её тянули невидимые струны. Боюсь, что я знаю причину...
В сердце Атласа бушует колоссальный шторм, скрывающий всю информацию об этом регионе с момента возвращения Сируса. Сирус хочет сбежать, и он, похоже, нашёл способ. Его собственная Машина картоходца, построенная внутри Атласа для путешествия обратно в Рэкласт. Это единственное возможное объяснение беспорядочному движению нашей Машины. Даже этот шторм не смог бы рассеять энергию ещё одной Машины.
Нам надо торопиться, изгнанник. Если Сирус выберется обратно в Ориат... Боги... Мы должны уничтожить его машину, или всё потеряно.

// Zana, "Eye of the Storm"

// Sirus, before fight

// Sirus, during fight

Зана, ты бросила меня там… в Атласе, века назад… Я всего лишь хотел снова что-то почувствовать…

// Sirus, on his death

Прости… Сирус… Это всё моя вина. Прости меня. Мне так жаль.

// Zana, on Sirus' death

Человек, которым был Сирус, и сущность, уничтожившая наши дома, отличаются друг от друга как день от ночи. Что бы ни произошло с ним после запечатывания Древнего, оно выкрало саму его суть. Когда Сирус вернулся, он вернулся не весь. В нём не хватало этой главной частицы.
Ещё не так давно я могла бы хранить надежду, что мы найдём эту недостающую деталь, что настоящий Сирус дрейфует сквозь Атлас в ожидании, пока мы найдём его и вернём домой.
Теперь я уже не питаю надежд. Должно быть, Атлас выветрил и эту часть меня.

// Zana, "Sirus' Death"

Был ли он злым человеком? Я размышляю над этим, когда пытаюсь уснуть по ночам, потому что рана, которую он мне нанёс, судя по всему, никогда не затянется. Она зудит как бешеные болотные мухи. Чёртово остаточное расщепление, пожирает меня примерно с той же скоростью, с какой кожа отрастает обратно...
А, так вот Сирус. Я не могу себе представить, каково быть брошенным в темноте на субъективную вечность. И не могу представить, как бы я мог опустеть настолько, чтобы нападать на тех, кого я любил. Видимо, в конце концов это и не важно. Мы сделали что должны были... и сделаем снова, когда придёт время.

// Kirac, "Sirus"

THE EXILE'S FATE & ZANA'S DEPARTURE

Ты не знавал трагедии до тех пор, пока не увидишь, как бывшие товарищи вынужденно убивают друг друга. Сирус мог стать нашим избавлением от грядущей тьмы, не будь он поглощён своей собственной. Могучий изгнанник, которому я помогал в то время, отдал свою жизнь на то, чтобы нанести Сирусу почти смертельную рану, и затем восемь сотен бойцов авангарда погибло, завершая проклятое дело. Я сам получил травму, которая никогда до конца не исцелится... а Зана... что ж, зачастую сердце страдает от более глубоких ран, нежели тело. То было наше последнее сотрудничество.

// Kirac, "Sirus" (male/female versions)

У неё долгая и сложная история с вовлечением Атласа и её отца, но об этом тебе придётся спросить кого-нибудь другого. Я не из сплетников. Скажу только: наш поход в Атлас завершился смертью человека, которого она любила. После этого она впала в отчаяние, но потом её горесть сменилась гневом. Я знаю, на что похожа жажда отмщения, убийца богов. Кому-то достанется по заслугам.

// Кирак, "Зана Цезерий"

... Это её стараниями стали возможны все дальнейшие события. Плацдарм Авангарда в Атласе. Борьба с обезумевшими Убийцами Древнего. Она даже водила знакомство с изгнанником, которого Мейвен принимала за свою игрушку. Но когда умер Сирус... она ушла. Исчезла в Атласе, и с тех пор мы её не видели.

// Helena, "Zana Caeserius"

THE SECOND FALL OF ORIATH

Это была последняя соломинка. Авангард организовал крупнейший исход в истории… Сотни кораблей… после которых Ориат опустел. После диктата жрецов, подавления при Невинности, устроенной Китавой бойни и итогового разрушения Сирусом стало понятно, что наш островок не подходит для жизни людей. Кое-кто даже называл его проклятым, хотя частично в его бедах виноваты мы сами.
Какая ирония, что теперь народ Ориата зависит от каруи, которых мы делали своими рабами. Я всегда говорил, что если пинать роа в зад, однажды он лягнёт тебя в голову. Но я недооценил благородство наших новых хозяев. Они изменились после смерти своих богов… да и мы изменились после ухода наших. Я никогда не был верующим, но чувствую это. Теперь мы сами по себе.
Мы должны действовать вместе и сообща встречать будущее…

// Kirac, on Karui Shores

Фауст Скупщик: Вот ведь как всё обернулось, а, каруи?
Вакано Цирюльник: Это вы мне, господин?
Фауст Скупщик: В жизни бы не поверил, что мой народ станет жить бок о бок с твоим, да ещё на ваших землях!
Вакано Цирюльник: Вот как? Кое-кто считает, что вы уже многие поколения живёте на островах каруи.
Фауст Скупщик: К тому времени они стали нашими островами, разве нет? В любом случае, мне стоит поблагодарить вас.
Вакано Цирюльник: Меня?
Фауст Скупщик: Он нашей прекрасной столицы остались дымящиеся развалины, а вы даровали нам новый дом. Возможность воссоздать общество. Надежду.
Вакано Цирюльник: Господин, я ничего такого не делал.
Фауст Скупщик: Ты знаешь, о чём я! Научись принимать похвалу.
Вакано Цирюльник: Простите, господин. Позвольте ответить любезностью на любезность: спасибо, что не ровняете наши дома с землёй, не забираете наших детей, братьев и сестёр, жён и мужей. Спасибо, что прибыв сюда, не вяжете их по рукам и ногам. Спасибо, что пока не ограничиваете наше расселение одним островом, нарушаете только часть наших законов и попираете малую долю наших традиций.
Фауст Скупщик: Всегда пожалуйста. Видишь? Ничего сложного.

// Faustus & Whakano, "Banter B"

Содержание:

Завоевателей Атласа

Природа Атласа

Falling Out

Аль-Хезмин, Охотник

Дрокс, Вождь

Веритания, Избавительница

Бэран, Крестоносец

Возвращение Сируса

THE AWAKENER

THE EXILE'S FATE & ZANA'S DEPARTURE

THE SECOND FALL OF ORIATH